Бороденко Федор Малахович (код 2-12-1-003)

(1877-1937)

Место рождения: с. Селецкое, Белоруссия

Жена - Бороденко ( ? ) Ульяна

Дети: Василиса, Мария, Тимофей

Место жительства: д.Ургун Новосибирской обл. Россия.

Крестьянин, умел плести корзины, кожовки. Делал сани, телеги, дрожки. Переехал из Белоруссии в Сибирь в 1910 году. Еще со своим отцом Малахом и матерью. В Белоруссии у них были очень маленькие земельные наделы и они жили бедно, поэтому и уехали в Сибирь. Здесь они получили хорошие, большие наделы. Но у них была только одна лошадь, поэтому приходилось батрачить у сибиряков, чтобы те дали лошадей обработать свою землю. Зимой они плели на продажу корзины, кошовки, столы, стулья из ивовых прутьев. Кроме того, Федор Малахович занимался извозом, возил продукты из Черепаново в Ургун в магазин.

Его жена Ульяна, примерно его возраста или чуть моложе, была в полном подчинении своего мужа. Она привыкла делать молча все, что ей говорили и не лезть ни в какие дела, тем более, что она и не очень умела что-то делать. И когда в доме появилась Александра Михайловна Шкробова, Федор Малахович предал все бразды правления в доме ей, своей невестке, а Ульяна осталась на подхвате.

К началу коллективизации у него с семьей сына (всего шесть человек) уже было свое хозяйство: усадьба и дом–пятистенок. К дому были пристроены сени с кладовкой и большой теплый сарай для скота. Зимой вся скотина жила в зимнике возле дома; и коровы, и лошади, и бараны, и куры с гусями. Двор был большой, примерно соток восемь. В одной стороне амбар для зерна и муки, а с другой стороны баня и летний сарай для скота, он был намного просторней зимнего, т.к. летом скота держали больше. Там отдельно был загон для лошадей, отдельно для коров и телят, отдельно овчарня и отдельно птичник. Кроме этого двора был огромный огород соток пятьдесят, где выращивали лук, морковь, свеклу, редьку, репу, турнепс, брюкву. Остальное поле было засеяно картошкой, подсолнухами, коноплей – из нее делали масло и вили веревки. Зерновые сеяли в поле, а покосы давали в лесу. В зиму оставляли три лошади, пять овец и барана, свинью, пятнадцать кур с петухом, две гусыни с гусаком, две коровы, двух телят. Весь остальной приплод продавали и забивали себе на еду. Зимой в сарае висели бараньи туши, соленое свиное сало лежало в кадушках, а как только устанавливались морозы, всей семьей садились к столу и делали пельмени. Замораживали их на фанерках и ссыпали в мешки. Каждую зиму морозили по 2-3 мешка пельменей. Зимой замораживали молоко в больших тазах, и в кладовке на скамейке такого замороженного молока лежало не менее десяти кругов и, когда коровы прекращали доиться, кололи эти круги на мелкие куски, растапливали и употребляли в пищу.

Федор Малахович был полновластным хозяином в доме и руководил всеми, и детьми, и женой, и ее сестрой Софьей с детьми Игнатом и Настей, которые жили с ними. В 1931 году, с началом коллективизации, сдали в колхоз трех лошадей и двух коров, остальной скот продали. Оставили в хозяйстве только одну лошадь, двух коров и несколько баранов – больше не разрешали держать. А когда приказали всех сдать, он отвел на хоздвор в сельсовет лошадь и одну корову. Баранов всех порезали и продали. После этого Федор Малахович с женой уехал в Новосибирск, устроился в какой-то организации кучером, на пролетке возил начальника. И жил во дворе этой конторы в маленькой комнатке.

7 ноября 1937 года во время празднования, на собрании начальник его похвалил, что он хорошо работает. Наверное, кому-то стало обидно, что не его хвалят и этот "кто-то" написал в НКВД, что Федор Малахович на собрании курил самокрутку, сделанную из портрета Сталина, который был напечатан в газете. Буквально на второй или третий день за ним приехали на "черном вороне" и арестовали. В качестве "вещ.дока" предъявили обгорелый кусочек газеты. Он признался, что вполне мог это сделать, т.к. у него было плохое зрение и он действительно курил "козьи ножки" из газет, которые ему давала секретарша. Судила его "тройка", дали десять лет и отправили в лагеря на Дальний Восток. Федору Малаховичу в это время было более 60 лет. От него не пришло ни одной весточки, видимо умер по дороге.

Назад